|
Подписание пакета «Минск-2» патриоты России
и Новороссии восприняли безрадостно. Не потому, что не хотят мира, а потому, что
трудно назвать примирением ликвидацию одной из сторон. Сквозь тринадцать
пунктов соглашения отчётливо пробивается зловещий лейтмотив: Донбасс должен
вернуться под власть Киева.
«Предательство», «сдача», «капитуляция», «напрасные
жертвы» — такие отзывы дают люди, плохо знакомые с эзоповым языком
дипломатии. Всё же не будем торопиться с выводами.
Появления какого ещё договора можно было там ожидать?
Документ с каким-либо иным подтекстом Порошенко подписать просто
не мог. Оброни он хоть словечко о возможной независимости
Донбасса — и в Киев ему можно уже не возвращаться,
а сразу подыскивать себе жильё в Минске. И заодно оформлять
статус политического беженца.
Но, с другой стороны, и Путин не может сдать
Донбасс. По очень похожим причинам. Хотя положение российского президента
неизмеримо прочнее, чем у Порошенко, он тоже вынужден просчитывать
свои риски.
Трудно отрицать, что Запад давно вынес Путину политический
приговор — тот самый, окончательный, который обжалованию не подлежит.
Никакие мирные соглашения и гуманитарные акции этот приговор отменить
не смогут. Поэтому Путину в любом случае предстоит борьба
за выживание (как минимум, за политическое), против потенциального
майдана в Москве.
Опираться в этой борьбе он может только
на русских патриотов. Только они способны загасить управляемую извне
смуту. Вся гигантская «Единая Россия» с сонмищем прикормленных структурок
лопнет, как мыльный пузырь, едва лишь запахнет жареным.
Но для патриотов поддержка Новороссии имеет сакральное
значение. Поэтому, сдав Донбасс, Путин потеряет свою самую надёжную опору
да ещё получит сплочённую группу недовольных в придачу.
Президент России — человек очень осторожный
и расчётливый, он таких самоубийственных поступков никогда
не совершал и вряд ли когда-нибудь совершит. Значит, выводы
о «сдаче Донбасса» выглядят чересчур поспешными.
Как же тогда трактовать новый пакет минских соглашений?
Всерьёз надо воспринимать лишь его первые пункты — о прекращении
огня, отводе тяжёлого оружия, обмене пленными и т. д. Всё остальное — это
не утверждённая высокими сторонами дорожная карта, а так:
максимум — протокол о намерениях, минимум — маскировочный
дипломатический туман.
Чего только стоит использование в тексте
мудрёно-расплывчатого термина «модальности»! Вот, например: «начать диалог
о модальностях местных выборов» (п.4) или «определение модальностей
восстановления социально-экономических связей» (п.8) …
Упомянутые «модальности» при переводе с заумного
на русский можно воспринимать как «возможности», а обязательство
начать диалог о возможностях есть обязательство ни о чём.
Задумаемся: многие последующие пункты договора, в частности —
восстановление контроля Киева над границей, вытекают из этих неосязаемых
модальностей, то есть не могут считаться императивом.
Кроме того, согласно итоговому документу минской встречи,
столь чаемый Киевом контроль над границей (см. п. 9) возможен лишь после
осуществления конституционной реформы. Причём не абы какой,
а учитывающей «особенности отдельных районов Донецкой и Луганской
областей», а особенности эти — внимание! — должны быть
«согласованы с представителями этих районов».
Вы верите в то, что нынешний состав Рады способен
принять Конституцию, согласованную с Донбассом? Да там
о минимальном ретушировании Конституции трудно говорить, это уже
рассматривается как госизмена.
Чтобы не нарушать достигнутых соглашений и, вместе
с тем, не допустить возвращения киевского контроля, лидерам
Новороссии вовсе не требуется настаивать на немедленном признании
независимости. Достаточно выдвинуть формулу: «Хотим автономию, какую имел
в 1992–94 годах Крым».
Магическое слово «Крым» подействует на русофобов, как
красная тряпка на быков. Отказ Рады голосовать за такие поправки
к Конституции гарантирован, и тему о контроле можно откладывать
в долгий ящик. По меньшей мере, на столько лет, сколько
просуществует выбранный в прошлом октябре состав.
Конфедеративная степень свободы, которую имел Крым
в первые годы украинской государственности, не должна быть
единственным конституционным требованием дончан и луганчан. Надо также
настаивать, чтобы регионы Украины имели право на выход из состава
страны.
Такая возможность должна быть обеспечена, как минимум,
в двух случаях: 1) вступление страны в военно-политический блок
(прощай, НАТО!); 2) вступление страны в экономическое объединение,
наносящее ущерб экономическим интересам региона (прощай, Евросоюз!).
С точки зрения европейской правовой практики, аргументы
неоспоримые, просто козырной туз на переговорах. Всё это ничуть
не противоречит духу и букве достигнутого соглашения —
и абсолютно неприемлемо для идеологов майдана.
Собственно, только такие аргументы позволят перейти
от пацанских разборок на тему «кто первый начал?»
к фундаментальным причинам конфликта. В границах государства Украина
сформировались две зоны с разной ментальностью: тяготеющая на Запад
и тяготеющая на Восток. Любое решение об интеграции —
с Евросоюзом или с Россией — означает болезненный удар
по интересам и настроениям противоположного лагеря.
Киев обязан осознать дилемму, которая стояла перед страной
и до Майдана: или целостность Украины плюс нейтральный статус; или
евроинтеграция минус Юго-восток. Попытка разрубить этот гордиев узел одним
силовым ударом закончилась утратой Крыма, но не сняла противоречий
на оставшемся пространстве. И хотя линия «водораздела»
за минувший год сильно сдвинулась, острота противостояния только возросла.
Фанатам «єдиной країни» пора признать: их непреклонное
желание осуществить евроинтеграцию, помноженное на столь же
непреклонную русофобию, уничтожает последние шансы на совместное
существование с Донбассом. Виноваты в произошедшем расколе
не внешние вороги, а прежде всего сами свидомиты.
Конституционная реформа должна гарантировать право
на выход (аналогичное право имеют Шотландия и Квебек в столь
любимых идеологами майдана англосаксонских странах) не только для Донецка
и Луганска. Возможность выхода надо предусмотреть также для Харькова,
Одессы и любого другого региона, потому что поправки в Конституцию
не могут носить эксклюзивный характер для двух областей.
На этом нужно настаивать. И не затем, чтобы
поставить в патовую ситуацию Порошенко, а затем, чтобы восстановить
гражданские права сторонников восточнославянского единства и исключить
новые попытки силового загона в европейский вольер.
Больше того: сформулированные выше принципы следует
не просто озвучить устами Пушилина или Дейнего, а подтвердить
на очередном референдуме граждан ДНР и ЛНР, совмещённом
с грядущими после минских соглашений муниципальными выборами.
Тогда всем непредвзятым наблюдателям станет ясно, что это
не «казуистические уловки террористов», а голос народа. Больше того,
народное голосование ограничит возможности давления на представителей ДНР
И ЛНР в ходе конституционных переговоров, ясно определит «красную
черту», за которую нельзя отступать.
Таким образом, при твёрдой и грамотной позиции
Новороссии при обсуждении конституционной реформы возможны лишь два варианта
мирного разрешения кризиса: либо концепция насильственной украинизации
и евроинтеграции отправляется на свалку истории, либо Донбасс будет
отделён от Киева государственными границами. И то, и другое
означает провал майдан-стратегии.
Если же вернуться к практике, то всё,
обрисованное выше, картина чисто умозрительная. Киевская «партия войны» полезет
в бутылку и сорвёт минские соглашения гораздо раньше, чем зайдёт речь
о праве украинских регионов на выход. Поэтому никакой «сдачи»
и «капитуляции» не выйдет. Выйдет новая, не слишком долгая
передышка.
Но за время этой передышки есть шанс ещё больше
закрепить статус молодых республик Новороссии: и через муниципальные
выборы, и через референдум об обязательных конституционных условиях
сближения Донбасса с Украиной. Причём закрепить этот статус можно не только
в глазах наших потенциальных друзей, но и в глазах той
части колеблющихся врагов, которых всё больше раздражает непримиримое упрямство
вождей Майдана.
| 
